«Работа с сознанием — это прагмема»
М. Мамардашвили
«Работа с сознанием — это прагмема»
М. Мамардашвили
Михаил Отрадин — профессор, доктор филологических наук, автор статей и монографий, посвященных русской литературе XIX века; среди них: «Проза И.А.Гончарова в литературном контексте» (СПб., 1994), "На пороге как бы двойного бытия..." (СПб., 2012). Читает курсы «История русской литературы второй половины 19 века», «"Литературное путешествие" в русской литературе 19 века», «Люди 1840-х годов в жизни в литературе». Член Союза писателей Санкт-Петербурга.
#24 Люди театра в театре А. Н. Островского (14 апреля 2021)
#14 Первый русский бестселлер: "Петербургские трущобы" (03 февраля 2021)
#3 Прощайте и здравствуйте, господин Обломов! (04 декабря 2020)
Цикл: Новое знание – из первых рук. Прагмема в БДТ: Эпоха просвещения. Осень 2017
«Что мне до русского Парнаса? Я — неизвестный дилетант!», — в этих строках Апухтина, написанных с оглядкой на «Мою родословную» Пушкина, скрыты две неточности. Русскому читателю поэт Апухтин был уже известен. И известен как очень умелый и даже искушенный стихотворец. А что касается прозы, к которой он обратился в конце 1880-х годов, то прислушаемся к мнению Михаила Булгакова: «Апухтин — тонкий, мягкий, ироничный прозаик... Какой культурный писатель!».
А. Н. Островский хорошо знал мир театра. Драматург дал нам возможность взглянуть на мир «талантов и поклонников» не из зрительного зала, а со стороны кулис. Он показал, что жизнь людей «сцены» и жизнь публики взаимоотражаются и взаимовлияют друг на друга.
После быстро ставшего популярным романа Эжена Сю «Парижские тайны» (1843) Европу накрыла война литературных «тайн»: «Брюссельские», «Лондонские», «Мадридские»… В этом ряду стоит и роман Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы» (1867). Но в случае с русским автором к моде дело не свелось: Крестовскому удалось органично соединить традиции бытовой очерковой литературы с криминально-авантюрным сюжетом. Читателей заинтересовал и поразил экзотический Петербург, в котором переход из светской гостиной в воровской притон или ночлежку Сенной площади не так сложен, как могло казаться.
Популярность «Обломова» обернулась катастрофическим упрощением смысла романа. Гончаров сравнивает Илью Ильича с Галатеей, Иванушкой-дурачком, Ильей Муромцем, Платоном, Иосифом Навином, Гамлетом, Балтазаром, старцами-пустынниками. Зачем он это делает? Мы обратимся к тексту и попробуем освободиться от инерции в его восприятии.
